Вчерашний день, часу в шестом,

                             Зашел я на Сенную; —

               Так обыденно, прозаично, достоверно поэт стал свидетелем чудовищного:

     Там били женщину кнутом, (!) 

                             Крестьянку молодую.

                             Ни звука из её груди,

                             Лишь бич свистал, играя...

                             И Музе я сказал: «Гляди!

                             Сестра твоя  родная!»

              Поэт ткнул носом свою неотлучную спутницу в это зрелище, — видишь, её истязают, как и тебя, а она молчит. Молчи и ты. Я выскажу всё сам за тебя и без тебя!

             Вот откуда программный прозаизм.

             Отчего же стих по-прежнему так крепок, и поэтичность его очевидна? 

             Видимо, Муза не может онеметь — если она вообще присутствует.

В. ЦИММЕРЛИНГ, © 2002 г.